Иная логика

[Miss Construction]

Для фасеточных глаз пчёл мир представляется иным, чем видим его мы. Для пчёл нет красного цвета, они не различают его. Но зато они воспринимают ультрафиолетовые лучи, которых мы не видим. Ультрафиолетовую часть спектра видят и некоторые птицы. Мы же не можем даже вообразить, даже представить себе, как выглядит мир в ультрафиолетовом спектре.

 

Точно также мы бессильны представить себе, как можно ощущать направление магнитного поля или «чувствовать» фазы Луны. Эксперименты свидетельствуют: голуби чувствуют это.

 

Если человек воспринимают действительность главным образом зримо, то другие существа – преимущественно через запахи или звуки. Для многих морских животных окружающий их мир – это скорее мир звуков, чем зримых форм. Когда дельфина с непрозрачными наглазниками выпустили в бассейн, по нашим человеческим понятиям он был абсолютно слеп. Однако оказалось, что даже в таком состоянии дельфин не только прекрасно ориентируется в воде, но и «видит» предметы, лежащие вне её. Так, дельфин, лишенный на время зрения, находясь в воде, «увидел» и перескочил веревку, натянутую над водой на высоте 3-х метров.

 

Издавая звуки, лежащие далеко за пределами человеческого слуха, и принимая их отражение, дельфины и киты различают предметы в полнейшей темноте, на большой глубине, в воде замутненной и непрозрачной. Больше того. Для нас два шарика одинакового размера и цвета будут не различными. Но не для дельфина. Многократные эксперименты подтвердили, что дельфин без труда различает на расстоянии материал, из которого изготовлены такие шарики, будь это пластмасса, металл или дерево. Иными словами, дельфин обладает способностью воспринимать не только поверхность предметов, но и «чувствовать» их внутреннюю структуру и материал. Мы говорим «чувствовать», потому что не можем сказать «видеть»…

 

 

Если бы человек был наделен столь широким спектром восприятия мира, весь строй нашего мышления и сама цивилизация пошли бы, наверное, по иному руслу. Но это особенности восприятия других существо – лишь немногое, что нам удалось узнать о них. Как предполагают некоторые исследователи, даже самое совершенное электронное оборудование позволяет уловить лишь незначительную часть способностей, которыми обладают дельфины.

 

Другие существа, воспринимая мир иначе, чем мы, живут как бы в ином мире. Возможно, этим объясняются и факты «спонтанного знания», которыми иногда удивляют они человека. Например, когда сооружаются запруды для разведения форели, выдра, живущая далеко выше по течению, неведомо каким образом тотчас узнает об этом. Как может она получить эту информацию, находясь километров за 10 – 12 против течения?

 

Известны также эксперименты, которые говорят о том, что животные и даже насекомые, разделенные большими расстояниями и не имеющие, насколько можем мы знать, каналов связи, реагируют на гибель себе подобных.

 

Понимание этих фактов лежит сегодня за пределами нашего знания , как за пределами нашего восприятия лежит и сам мир, воспринимаемый этими другими существами. Этот мир, наполненный недоступными и непонятными нам запахами, каждый из которых имеет свой смысл и значение. Мир, наполненный звуками, которые мы не может ни понять, ни слышать, - шорохами, шепотом, посвистыванием, скрежетом. Мир, лежащий за полосой различаемого нами спектра. Мир, где тепловые волны и магнитные колебания так же зримы и суть так же составные ландшафта , как для нас, скажем, очертания холмов и деревьев.

 

Естественно, что существам, воспринимающим мир настолько иначе, чем мы, живущим как бы в другой вселенной, должен быть присущ и иной, нечеловеческий строй разума (в той мере, в какой этот человеческий термин приложим к ним). И действительно, чем больше наблюдаем мы жизнь иных существ – животных, птиц, насекомых – тем больше узнаём фактов, которые никак не соотносятся с нашей повседневной логикой.

 

 

 

В одном из углов камеры, где помещались крысы, было установлено устройство – нечто вроде рычага. Стоило нажать на него, как в противоположном конце камеры появлялся шарик пищи. Обитатели камеры довольно быстро усвоили эту связь, и рычаг стал подниматься и опускаться почти беспрестанно. Но странное дело, не отходя от него, «работали» несколько одних и тех же крыс или даже одна и та же, в то время как плоды их усилий шумно и радостно потребляли другие. Это наблюдалось систематически на разных группах крыс. Как можно интерпретировать это? В естественных условиях крысы делают обычно запасы на зиму. Действие, представляющееся нам вполне логичным и объяснимым. Но почему тогда, если эти запасы растаскивают другие, крысы никак не противятся этому, как стали бы поступать некоторые из нас, руководствуясь доступной нам, нашей логикой?

 

Почему дельфин не нападает и не причиняет ни малейшего вреда человеку, даже когда человек бывает максимально жесток к нему? Охотник, находясь в воде, поймал маленького дельфина. Их тотчас же окружили дельфины и сопровождали до самой лодки. Они подплывали с разных сторон, заплывали наперерез, но ни один из них не применил силы, хотя достаточно было бы одного удара хвоста, чтобы охотник никогда не достиг лодки. И это не единственный подобный эпизод.

 

В ходе одного эксперимента группе дельфинов нужно было вживить в мозг электроды. Ученые были очень озабочены тем, как поведут себя животные в этой ситуации. Дельфины повели себя странно – они терпели, хотя им было очень больно. И опять – ни малейшей попытки ответить враждебно на эту боль, причиняемую человеком. А как бы вело себя в этой ситуации любое другое животное! Важно, что дельфины не такие уж непротивленцы. Когда на них нападают или причиняют им боль другие существа, они умею постоять за себя.

 

Далеко не всё в поведении жизни живого сводится к простейшей форме голого выживания. Формула эта действует в живом мире не в меньшей мере, чем в человеческом, но, как и в человеческом, остается нечто, выходящее за ее пределы. И к этому «нечто» нам труднее всего приблизиться, объяснить его и понять.

 

Известная английская исследовательница Дж. Гудол описывает странный обряд – «танец дождя», который она наблюдала у шимпанзе, живущих на воле. Едва начинает накрапывать дождь, знаменующий приход сезона дождей, шимпанзе устраивают непонятный спектакль, ритуал или обряд. Здесь годится любой термин, поскольку каждый из них не применим к ситуации в равной мере.

 

Самки и дети выходят из джунглей на поляну или площадки и рассаживаются на деревьях, которые её окружают. Это – зрители. Самцы в это время собираются на поляне, размахивают ветками и, притоптывая ногами, издают крики. Так продолжается около получаса, после чело все расходятся, возвращаясь к деревьям, на которых они живут.

 

Не менее непонятный обычай «сходок». Птицы или животные, обитающие рассеяно в некоем ареале, собираются вдруг вместе. Такие сборища происходят обычно в постоянном месте и в одно и тоже время года. Этологи, тщетно пытающиеся понять смысл этих сборищ, установили, что к размножению во всяком случае они отношения не имеют. Собравшись, животные не суетятся, не устраивают возни, не курлычут. Они просто побудут вместе какое-то время, обычно несколько часов, и потом так же спокойно расходятся по своим тропам и местам, где они живут.

 

Впервые феномен этот был замечен у кошек. Это так называемые городские кошачьи «посиделки» - множество кошек собираются и сидят. Просто сидят час, другой. А потом расходятся.

 

Очень странно, особенно странно бывает подобные гигантские сборища змей. Они постоянно, тоже раз в году, сползаются в одно и то же место, так называемые «территории встреч».

 

Направляются к такому месту змеи одновременно, как бы по единой команде, «поданной по радио». Двигаясь, они соединяются в колонны, сплошные ленты, потоки, которые тянутся непрерывно на многие километры. В печати сообщалось как-то об одной из таких живых лент, шириной около 20 метров, которая перерезала шоссе, идущее из Алма-Аты. Змеи, это были гадюки, двигались сплошным потоком. По обе стороны от него скопились транспортные пробки – водителям пришлось ждать минут сорок, пока пройдёт эта живая лавина. В те же дни сообщения о таких же живых лентах, направляющихся к «территории встреч», пришли и из других мест.

 

Когда наступают сумерки, можно видеть, как стая ворон рассаживается на двух – трёх стоящих рядом деревьях. На несколько секунд наступает тишина, после чего начинается нечто весьма странное, так называемая перекличка ворон.

 

-- Карр, - произносит одна.

 

Остальные молчат.

 

-- Карр, - подает после паузы следующая.

 

Перекличка продолжается около полутора часов. У этологов, изучающих эту и без того весьма непростую птицу, одной загадкой стало больше.

 

Мы не знаем, чем вызваны эти «сходки», каким образом все животные узнают, что нужно собраться там-то, в точно намеченное время,, и что происходит там. Мы способны осмыслить явление в той мере, в которой они приложимы к человеческой практике. Эта ситуация – за пределами нашего опыта и нашей практики.

 

Точно так же совершенно не поддаются осмыслению с позиции нашей логики некоторые стороны миграции животных. «Миграции, - пишет Реми Шовен, - явно противоречат инстинкту сохранения вида и часто приводят к массовой гибели животных. Создаётся впечатление, что животными овладевает приступ безумия, причём это безумие заразительно, так как часто мигрирующие животные увлекают за собой даже особей других видов».

 

Исследователи, наблюдающие подобные явления, чаще всего не находят им объяснений. Почему стада африканских газелей могут внезапно, без малейших видимых причин покинуть великолепные пастбища и отправиться в пустыню, что бы погибнуть там от голода? Точно так же и саранча может неожиданно и беспричинно покинуть район с обильным кормом и устремиться в пустыню или в море и погибнуть там. «… Ни голодом, - пишет исследователь, - ни жаждой, ни нашествием естественных врагов нельзя объяснить, почему тучи саранчи вдруг поднимаются и перелетают на другое место».

 

Чем дальше мы отходим от человека, тем непонятнее, непостижимее предстаёт перед нами логика иных существ.

 

Некоторое время назад удалось расшифровать язык пчёл. Не столько сам язык, сколько систему сигналов, посредство которых пчёлы-разведчицы сообщают остальным, где, на каком расстоянии и под каким углом от солнца находится корм. Вернувшись в улей, пчела танцует, выписывая восьмёрку. Направление восьмёрки, как и скорость танца, несёт ту информацию, которая воспринимается остальными. Но вот задачу усложнили. К корму вёл теперь туннель, которому придавалась у-образная форма. Обычно пчёлы летают по прямой. Но эти обитатели улья, ни одни из предшествующих поколений не сталкивались с подобной ситуацией. Если язык пчёл всего лишь набор стереотипных сигналов для стереотипных ситуаций, то разведчицы не смогут сообщить остальным об этом новом пути. Тем не менее это произошло. Информация была передана и была понята точно. Правда, в этом случае танец пчёл не походил ни на какой другой, известный исследователям. Он оказался очень сложным, и расшифровать его не удалось.

 

Неужели расшифровать ДНК и узнать химический состав далёких галактик легче, чем найти подходы к иной, отличной от нашей логике? Правда, в случае с пчёлами мы знаем хотя бы о чем был танец (так как сами создали ситуацию). В других – мы не знаем даже этого. Таков «полуночный танец пчёл». Для пчёл танец – передача и обмен информацией, то же, что для нас - разговор. Но мы не можем даже предположить, что сообщают пчёлы друг другу, когда часы в доме бьют двенадцать. Единственное, что мог констатировать исследователь: «в полночь танцы пчёл беспорядочны и не указывают никакого направления».

 

Пчёлы возводят соты рядами, параллельно один другому. Пластинка воска – основа для строительства сота – была вставлена в улей ни как остальные, а перпендикулярно им. Пчёлы справились с задачей, они скрутили её и поместили, как и остальные, параллельно. Но главное не это. «Они тянули пластинку в разные стороны в соответствии со сложными законами, которые нам ещё не вполне ясны», - так подвёл итог опыта экспериментатор.

 

«Не вполне ясны» даже не действия пчёл, а нечто неизмеримо более важное – механические законы, которыми они руководствуются и которые оказываются приложимы к данной ситуации.

 

Такое же недоумение исследователей вызывает некая деталь термитника: казалось бы, бессмысленная, она неизменно повторяется от сооружения к сооружению. У самого его основания термиты возводят рад округлых столбов, удивительно правильной формы. Столбы эти ничего не поддерживают, не несут никакой функции. И это при том, что всё сооружение, возводимое термитами, в высшей мере рационально – каждый компонент, каждый коридор его, камера или шахта служат определенной цели, строго функциональны.

 

 

Десять круглых столбов в основании термитника возвышаются, как десять знаков вопроса, поставленные подряд, один за другим.

 

 

 

Пардон, автора нет. =(